|
В голове моей тучи безумных идей – Нет на свете преград для талантов! Я под брюхом привыкших теснить лошадей Миновал верховых лейтенантов. ...Разъярялась толпа, напрягалась толпа, Нарывалась толпа на заслоны – И тогда становилась толпа «на попа», Извергая проклятья и стоны. Дома я раздражителен, резок и груб, – Домочадцы б мои поразились, Увидав, как я плакал, взобравшись на круп, – Контролеры – и те прослезились. Столько было в тот миг в моем взгляде на мир Безотчетной, отчаянной прыти, Что, гарцуя на сером коне, командир Удивленно сказал: «Пропустите!» Он, растрогавшись, поднял коня на дыбы – Аж нога ускользнула из стремя. Я пожал ему ногу, как руку судьбы, – Ах, живем мы в прекрасное время! Серый конь мне прощально хвостом помахал, Я пошел – предо мной расступились; Ну, а мой командир на концерт поскакал Музыканта с фамилией Гилельс. Я свободное место легко отыскал После вялой незлой перебранки, – Всё не сгонят – не то что, когда посещал Пресловутый Театр на Таганке. Тесно здесь, но тепло – вряд ли я простужусь, Здесь единство рядов – в полной мере! Вот уже я за термосом чьим-то тянусь – В нем напиток «кровавая Мэри». Вот сплоченность-то где, вот уж где коллектив, Вот отдача где и напряженье! Все болеют за нас – никого супротив, – Монолит – без симптомов броженья! Меня можно спокойно от дел отстранить, Робок я перед сильными, каюсь, – Но нельзя меня силою остановить, Когда я на футбол прорываюсь! 1971
|