|
Еще бы не бояться мне полётов, Когда начальник мой Е.Б.Изотов, Всегда в больное колет как игла. «Эх, – говорит, – салага! У них – и то, в Чикаго, Три дня назад авария была!..» Хотя бы сплюнул: всё же люди – братья, И мы вдвоем и не под кумачом, – Но знает, черт: и так для предприятья Я – хоть куда, хоть как и хоть на чём! Я не в страхе, я навеселе – Чтоб по трапу пройти не моргнув – Тренируюсь уже на земле, Туго-натуго пояс стянув. Но, слава богу, я не вылетаю, – В аэропорте время коротаю Еще с одним таким же – побратим! Мы пьем седьмую за день За то, что все мы сядем, И, может быть, – туда, куда летим. Пусть в ресторане не дают навынос, – Там радио молчит, там благодать, Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!.. Спокойно продолжайте выпивать!» Мне лететь – острый нож и петля: Ни поесть, ни распить, ни курнуть, И еще – безопасности для – Должен я сам себя пристегнуть! У автомата – в нем ума палата – Стою я, улыбаясь глуповато: Такое мне ответил автомат!.. Невероятно: в Ейске – Уже по-европейски: Свобода слова, – если это мат. Мой умный друг к полудню стал ломаться, – Уже наряд милиции зовут: Он гнул винты у «ИЛа-18» И требовал немедля парашют. Я приятеля стал вразумлять: «Паша, Пашенька, Паша, Пашут! Если нам по чуть-чуть добавлять, То на кой тебе шут парашют!..» Он рассказал (такие врать не станут): Летел он раз, ремнями не затянут, Вдруг – взрыв! Но он был к этому готов, И тут нашел лазейку, – Расправил телогрейку И приземлился в клумбу от цветов. Мы от его рассказа обалдели!.. А здесь всё переносят, и не зря, Все рейсы за последние недели Уже на тридцать третье декабря. Я напрасно верчусь на пупе, Я напрасно волнуюсь вообще: Если в воздухе будет ЧП – Приземлюсь на китайском плаще. Но, смутно беспокойство ощущая, Припоминаю: вышел без плаща я! Чего ж ты натворила, Кать, а Кать! Вот только две соседки С едой всучили сетки... А сетки воздух будут пропускать! Прослушал объявление! Но я бы Не встал, теперь меня не подымай! И слышу: «Пассажиры за ноябрь! Ваш вылет переносится на май!» Зря я дёргаюсь: Ейск – не Бейрут, Пассажиры – спокойней ягнят, Террористов на рейс не берут, Неполадки к весне устранят. Считайте меня полным идиотом, Но я б и там летал «Аэрофлотом»! У них – good bye! – и в небо, хошь не хошь. А здесь – сиди и грейся: Всегда задержка рейса, Хоть день, а всё же лишний проживёшь. Мы взяли пунш и кожу индюка – бр-р! Теперь снуём до ветру в темноту: Удобства – во дворе, хотя декабрь И Новый год в Москву летит на «ТУ». Друг мой честью клянётся спьяна, Что он всех, если надо, сместит. «Как же так? – говорит. – Вся страна Никогда никуда не летит!» А в это время где-то в Красноярске, На кафеле рассевшись по-татарски, О промедленье вовсе не скорбя, Проводит сутки третьи С шампанским в туалете Сам Новый год – и пьёт сам за себя. Помешивая воблою в бокале, Чтоб вышел газ – от газа он блюёт, – Сидит себе на аэровокзале И ждёт, когда наступит новый год. Но в Хабаровске рейс отменён, Там надёжно застрял самолёт... Потому-то и новых времён В нашем городе не настаёт. 1979
|