|
Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской, Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек», Вечно в кожаных перчатках – чтоб не делать отпечатков, – Жил в гостинице «Советской» несоветский человек. Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью, Щелкал носом, – в нем был спрятан инфракрасный объектив, – А потом в нормальном свете представало в черном цвете То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив. Клуб на улице Нагорной стал общественной уборной, Наш родной Центральный рынок стал похож на грязный склад. Искаженный микроплёнкой, ГУМ стал маленькой избёнкой, И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ. Но работать без подручных – может, грустно, может – скучно. Враг подумал, враг был дока, – написал фиктивный чек. И где-то в дебрях ресторана гражданина Епифана Сбил с пути и с панталыку несоветский человек. Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным, Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел. В общем, так: подручный Джона был находкой для шпиона. Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел. Вот и первое заданье: в три пятнадцать, возле бани, Может, раньше, может, позже – остановится такси. Надо сесть, связать шофёра, разыграть простого вора, А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си. И еще. Оденьтесь свеже, и на выставке в Манеже К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он: «Не хотите ли черешни?» – Вы ответите: «Конечно». – Он вам даст батон с взрывчаткой – принесете мне батон. «А за это, друг мой пьяный, – говорил он Епифану, – Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин...» – Враг не ведал, дурачина, – тот, кому всё поручил он, Был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин. Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер. Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек. Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен. А в гостинице «Советской» поселился мирный грек. 1967
|