Я спросил тебя: «Зачем идете в горы вы?» –
А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой.
«Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово!» –
Рассмеялась ты и взяла с собой.

И с тех пор ты стала близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!
Первый раз меня из трещины вытаскивая,
Улыбалась ты, скалолазка моя.

А потом, за эти про́клятые трещины,
Когда ужин твой я нахваливал,
Получил я две короткие затрещины –
Но не обиделся, а приговаривал:

«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!»
Каждый раз меня по трещинам выискивая,
Ты бранила меня, альпинистка моя.

А потом на каждом нашем восхождении –
Ну почему ты ко мне недоверчивая?! –
Страховала ты меня с наслаждением,
Альпинистка моя гуттаперчевая.

Ох, какая ты неблизкая, неласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!
Каждый раз меня из пропасти вытаскивая,
Ты ругала меня, скалолазка моя.

За тобой тянулся из последней силы я, –
До тебя уже мне рукой подать.
Вот долезу и скажу: «Довольно, милая!..» –
Тут сорвался вниз, но успел сказать:

«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!
Мы теперь одной веревкой связаны –
Стали оба мы скалолазами».
1966