|
Моим друзьям – поэтам
Кто кончил жизнь трагически – тот истинный поэт, А если в точный срок – так в полной мере. На цифре 26 один шагнул под пистолет, Другой же – в петлю слазил в «Англетере». А в тридцать три Христу – Он был поэт, он говорил: «Да не убий! Убьешь – везде найду, мол», – Но – гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил, Чтоб не писал и ни о чем не думал. С меня при цифре 37 в момент слетает хмель. Вот и сейчас – как холодом подуло: Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло. Задержимся на цифре 37. Коварен бог – Ребром вопрос поставил: или – или. На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо. А нынешние – как-то проскочили. Дуэль не состоялась или перенесена, А в тридцать три распяли, но не сильно. А в тридцать семь – не кровь, да что там кровь – и седина Испачкала виски не так обильно. Слабо стреляться? В пятки, мол, давно ушла душа? Терпенье, психопаты и кликуши! Поэты ходят пятками по лезвию ножа И режут в кровь свои босые души. На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е». Укоротить поэта! – вывод ясен. И нож в него, но счастлив он висеть на острие, Зарезанный за то, что был опасен. Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр! Томитесь, как наложницы в гареме: Срок жизни увеличился, и, может быть, концы Поэтов отодвинулись на время! Да, правда, шея длинная – приманка для петли, И грудь – мишень для стрел, но не спешите. Ушедшие не датами бессмертье обрели, Так что живых не очень торопите! 1971
|