|
Без запретов и следов, об асфальт сжигая шины, из кошмара городов рвутся за город машины: и громоздкие, как танки, «форды», «линкольны», «селены», элегантные «мустанги», «мерседесы», «ситроены»... Будто знают: игра сто́ит свеч. Это будет, как кровная месть городам. Поскорей, только б свечи не сжечь, карбюратор, и что у них есть еще там! И не видно полотна – лимузины, лимузины... Среди них, как два пятна, две красивые машины, словно связанные тросом – а где тонко, там и рвётся, – акселераторам, подсосам больше дела не найдётся. Будто знают: игра сто́ит свеч. Только б вырваться – выплатят всё по счетам. Ну, а может, он скажет ей речь на клаксоне, иль что у них есть еще там?.. Это скопище машин на тебя таит обиду. Светло-серый лимузин, не теряй ее из виду! Впереди, гляди, разъезд, – больше риска, больше веры! Опоздаешь!.. Так и есть, – ты промедлил, светло-серый. Они знали: игра сто́ит свеч, а теперь – что ж сигналить рекламным щитам? Впрочем, может – гора ему с плеч, иль с капота, и что у них есть еще там? Нет, развилка, как беда: стрелки врозь – и вот не здесь ты. Неужели никогда не съезжаются разъезды? Этот сходится, один... И, врубив седьмую скорость, светло-серый лимузин позабыл нажать на тормоз. Что ж, съезжаться – пустые мечты, или это – как кровная месть городам? Покатились колеса, мосты и сердца, или что у них есть еще там... 1968
|