|
Здравствуй, «Юность», это я, Аня Чепурная. Я – ровесница твоя, то есть молодая. То есть мама говорит, внука не желая: рано больно, дескать, стыд, – чтобы не жила я. Моя мама – инвалид, получила травму, и теперь благоволит больше к божью храму. Любит лазить по хорам, Лаять тоже стала, Но она в науки храм Тоже б забегала... Не бросай читать письмо, «Юность» дорогая! Врач мамашу, если б смог, – Излечил от лая. А отца радикулит гнет горизонтально. Он – военный инвалид, так что всё нормально. Вас дедуля свято чтит, говорит пространно: «Всё от Бога, – говорит, – или от экрана». Ты подумала – де, вот – встанет спозаранка и строчит, строчит и шлёт письма, хулиганка! Нет, я правда – в первый раз, о себе и Мите... Слезы капают из глаз, Извините – будет грязь. но письмо дочтите! Я ж живая, вот – реву, Вам-то всё повтор, но Я же грежу наяву: Как дойдёт письмо в Москву – Станет мне просторно. Не бросай меня одну и откликнись, «Юность»! Мне – хоть щас на глубину. Ну куда я денусь, ну? Ну, куда я сунусь?.. Нет, я лучше – от и до, что и как случилось. Здесь гадючее гнездо, «Юность», получилось. Защити (тогда мы их! – Живо шею свертим) Нас, двоих друзей твоих, А не то тут смерть им. Митя – это, как сказать? – это я с которым... В общем, стала я гулять с Митей-комбайнёром. Жар валил от наших тел (образно, конечно). Он по-честному хотел, – Это я (он аж вспотел!), – я была беспечна. Это было жарким днём, посреди ухаба... «Юность», мы с тобой поймём, ты же тоже баба! Да и хоть бы между льдин – Всё равно б случилось: Я – шатенка, он – блондин, Я одна – и он один. Я же с ним училась! Зря мы это с Митей, зря! Но ведь кровь-то бродит... Как – не помню, – три хмыря, Словно три богатыря, Колька верховодит. Защитили наготу и прикрылись наспех. А уж те орут: «Ату!» – поднимают на́ смех. Смех – забава для парней, страшное оружье! Ну, а здесь – еще страшней, если до замужья. Наготу преодолев, срам прикрыв рукою, Митя был как прямо лев. Колька ржет, зовет за хлев, словно с бэ, со мною. Дальше – больше: он закрыл Митину одежду, Двух дружков своих пустил – и созвал сто сорок рыл с деревень и между... Вот люблю ли я его? – передай три слова. (И не бойся ничего: заживет – и снова...) Сло́ва, надо же вот, а! Или знак хотя бы! В общем, ниже живота... Догадайся живо! Так Мы же обе – бабы! Нет! Боюсь, что не поймёшь. Но – я истый друг вам: Ты конвертик надорвёшь, левый угол отогнёшь – там уже по буквам. 1977
|