|
Не тебя ль в твой славный день, На запруженном вокзале, Столько сел и деревень С громкой музыкой встречали?.. Смотришь – все перед тобой, Всем родна и всем знакома. Смотришь – где ж он, старый твой, – Знать, один остался дома?.. Век так жили. Бить – не бил. Соблюдал в семье согласье, Но за двадцать лет забыл, Что зовут тебя Настасьей. Жили, будто старики: Не смеялись и не пели, Приласкаться по-людски, Слова молвить не умели... Столько лиц и столько рук! Одного его не видно. И до боли стало вдруг Горько, стыдно и обидно. Ради радостного дня Не пришёл, не встретил даже. Ты б уважил не меня, Орден Ленинский уважил... – Здравствуй! – все кричат вокруг И совсем затормошили. Чемодан берут из рук, Под руки ведут к машине. – Здравствуй... – Слышит – не поймёт – Голос жалостный и слабый: – Да наступит ли черед Поздороваться мне с бабой?.. Оглянулась – вот он сам. Говорить ли ей иль слушать? – Здравствуй... – Слёзы по усам. – Здравствуй, – говорит, – Настюша... Плачет, – разве ж он не рад? Оробев, подходит ближе. Чем-то словно виноват, Чем-то будто бы обижен. Вот он рядом, старый твой, Оглянулся, губы вытер... – Ну, целуйся, муж, с женой! Люди добрые, смотрите... 1936
|