Барханы там были большие,
Барханы нас просто душили
Текучим холодным песком,
Свистели бичи арбакешей
Над конским мокрым виском,
Визжал арбакеш, словно леший,
Гоня лошадей напролом.

И аспидный сумрак пустыни,
Который всё стынет и стынет
И всё холодней и пустей, –
Возьмет да навстречу и вынет
Такой указатель путей –
Нельзя и придумать простей –
Из серых верблюжьих костей.

И, вторя стенаньям шакальим,
Бежавшим всё дале и дале,
Стонали пески голосами,
Какими – не знали мы сами,
И птицы ночные рыдали
Так жалко, что душу всю вынет,
Что ну ее к черту – пустыню!

Уже в темноте на барханах
Шатало коней, словно пьяных,
На гребнях, почти что у цели,
Ремни на упряжках летели,
И, стоя над краем обрыва,
Обрывками старых арканов
Чинили мы их торопливо.

И шли мы, в песке утопая,
И тьма издевалась тупая
То воем, то свистом, как ханы,
Терзавшие пленников тут, –
Казалось, что эти барханы
Нам снятся и, в сны завлекая,
В какие-то дебри ведут.

И вдруг мы проснулись, как дети,
Промчался пустынею ветер,
И лента огней золотых
Открылась с холма над рекою,
Всей тьме этой наперерез,
Полна золотого покоя,
И мы закричали: «Термез!»

В нас, что мы видели, жило:
Природа, которой нет краше,
Народа хорошего горе,
Прибой Аравийского моря.
Но лента огней золотых
Все эти виденья затмила:
Земля наша – родина наша!

...Конец путешествия – всё!
1951