|
Как описать неслыханно простое И где сказать рассказу: начинай! Сорвался зал со всех своих устоев, Когда сошла с трибуны Пак Ден Ай. Вскочили люди на столы и стулья, А женщины восточных стран толпой Бежали к ней в таком всеобщем гуле, Как будто в зал обрушился прибой. И первая из женщин перед нею, Упав ничком, поцеловала пол, Как землю той истерзанной Кореи, Чей образ здесь по всем сердцам прошел. И женщины плащи свои снимали, На Пак Ден Ай накидывали их, Как будто дар особый получали Плащи, коснувшись Пак Ден Ай на миг. И целовали в губы, в шею, в щеки, Края ее одежды, рукава. В глазах темнел такой восторг глубокий, Что от него кружилась голова. И под руки ее вели Гвоздики Ей дали в руки. Алые цветы Таким густым огнем горели диким, Как кровь на платье снежной чистоты. Кругом кричали, плакали и пели; Одной семьей, как будто все свои, Ее несли, купая, как в купели, В неистовстве невиданной любви. Свой новый день Восток сегодня славил, К ней Запад руки гордые простер, Ее внесли в президиум, поставив, Как светлый, вдаль сияющий костер. Спокойная, недвижная, вся в белом, Она стояла, замкнутая в круг, И, вздрогнув всем легчайшим, гибким телом, Народам в пояс поклонилась вдруг. Казалось, что конца не будет гулу, Что навсегда он с этим залом слит, Глаза людей Корея повернула, Чтоб видели, откуда враг грозит. Грозит всему, что жизнью называем... В огне, в крови далекий милый край, Как статуя стояла здесь живая Корея, воплотившись в Пак Ден Ай! И в волны криков, песен, восклицаний Она сошла спокойно и светло; И медленно вошедшее молчанье, Как облаком, ей плечи облегло. И все вернулись, как из сновиденья, Где их кружил живительный поток, Таким опустошенные волненьем, Что был, как тяжесть, воздуха глоток! 1951
|