На дот идет саперный взвод
Без шума, без огней
Отважных Кучеров ведет
В ночь всех ночей темней.

Угрюмо надолбы стоят
И проволок ряды
Глядишь – и мины загудят
У снеговой гряды.

А звякнешь проволокой, – тут
Стрельба со всех сторон,
И вихри белые растут
Глуша разрывов звон.

Такая вспыхнет кутерьма
Такой и гром и вой,
Как будто ночь родит сама
Тот ливень огневой!

К земле прижмись и не дыши,
Пока пылает мрак, –
Нет, Кучеров ведет в тиши
Своих бойцов не так.

Они, – глядеть со стороны –
Как снега бугорки,
В халатах снежной белизны
Проворны и легки.

И тянут санки, в санках – тол,
Но санки не скрипят,
В таком отряде кто пошел, –
Зря не придет назад.

А путь давно уже знаком,
Туда, где враг живет,
Где над обугленным бугром
Разлегся черный дот.

Неслышный, спрятанный во тьме,
Саперов путь таков, –
Как будто стало на холме
Побольше бугорков.

Пред ними мрачная стена, –
Таких не знали встарь,
Как сталь клинка оголена
И вся одета в сталь.

На стенку Кучеров взошел
Помог устроить лаз, –
Он слышит очень хорошо
Оружья в доте лязг.

Он слышит даже голоса –
Пускай поговорят! –
Тол заложил и после сам
Проверил весь заряд.

И вдруг, как гром по голове
От небыли такой:
Для зажиганья трубки две
Всего лишь под рукой.

Они мгновенья лишь горят, –
Страшны мгновенья те,
Кто, смелый, подожжет заряд,
Сам вместе не взлетев?

Впервые тут саперы вдруг
Заговорили враз:
– Тут надо шнур нести вокруг,
Шнур принесем сейчас...

– В момент, товарищ командир,
Сюда доставим шнур.
А он им молвил «Отойди»
И к трубкам сам шагнул.

– Дай спички мне, Смирнов – Не дам,
Тут говорит Смирнов.
А голос с дрожью пополам:
– Ведь мне не все равно...

– Приказываю спички дать,
И хода – стороной... –
И спички он зажал тогда
Горячею рукой.

Ушли саперы. Гул стрельбы
Ночные дали рвал.
И дот, осколками обит,
Вставал, как черный вал.

На том валу стоял один
Советский человек,
Но сердце билося в груди
Сильнее сотни рек.

Он как бы видел всю страну
Отсюда, с высоты, –
Всей нашей жизни глубину,
Любимых лиц черты...

Отчизне верно он служил
Послужим ей еще,
Как будто Сталин положил
Сам руку на плечо.

Порозовел чуть-чуть восток,
Чуть прояснилась тьма,
И трубки быстро он поджег,
И ринулся с холма.

И только в яме лег во мгле,
С гранатою в руках,
Как клочья стали и камней
Пошли под облака.

Над ним огнем пылала высь,
Пока тот ад сверкал,
Осколки мелкие впились
И в плечи и в бока.

Вел Кучеров саперный взвод
И верить не хотел:
Лежит в обломках грозный дот
Над грудой вражьих тел.

И всякий, кто туда придет,
На черный этот вал,
Лишь глыбы дикие найдет,
Где взрыв отбушевал.

И встанет, видом поражен,
На голые холмы
И вспомнит Кучерова он,
Как вспоминаем мы!
1940