На дот идет саперный взвод
Без шума, без огней
Отважных Кучеров ведет
В ночь всех ночей темней.
Угрюмо надолбы стоят
И проволок ряды
Глядишь – и мины загудят
У снеговой гряды.
А звякнешь проволокой, – тут
Стрельба со всех сторон,
И вихри белые растут
Глуша разрывов звон.
Такая вспыхнет кутерьма
Такой и гром и вой,
Как будто ночь родит сама
Тот ливень огневой!
К земле прижмись и не дыши,
Пока пылает мрак, –
Нет, Кучеров ведет в тиши
Своих бойцов не так.
Они, – глядеть со стороны –
Как снега бугорки,
В халатах снежной белизны
Проворны и легки.
И тянут санки, в санках – тол,
Но санки не скрипят,
В таком отряде кто пошел, –
Зря не придет назад.
А путь давно уже знаком,
Туда, где враг живет,
Где над обугленным бугром
Разлегся черный дот.
Неслышный, спрятанный во тьме,
Саперов путь таков, –
Как будто стало на холме
Побольше бугорков.
Пред ними мрачная стена, –
Таких не знали встарь,
Как сталь клинка оголена
И вся одета в сталь.
На стенку Кучеров взошел
Помог устроить лаз, –
Он слышит очень хорошо
Оружья в доте лязг.
Он слышит даже голоса –
Пускай поговорят! –
Тол заложил и после сам
Проверил весь заряд.
И вдруг, как гром по голове
От небыли такой:
Для зажиганья трубки две
Всего лишь под рукой.
Они мгновенья лишь горят, –
Страшны мгновенья те,
Кто, смелый, подожжет заряд,
Сам вместе не взлетев?
Впервые тут саперы вдруг
Заговорили враз:
– Тут надо шнур нести вокруг,
Шнур принесем сейчас...
– В момент, товарищ командир,
Сюда доставим шнур.
А он им молвил «Отойди»
И к трубкам сам шагнул.
– Дай спички мне, Смирнов – Не дам,
Тут говорит Смирнов.
А голос с дрожью пополам:
– Ведь мне не все равно...
– Приказываю спички дать,
И хода – стороной... –
И спички он зажал тогда
Горячею рукой.
Ушли саперы. Гул стрельбы
Ночные дали рвал.
И дот, осколками обит,
Вставал, как черный вал.
На том валу стоял один
Советский человек,
Но сердце билося в груди
Сильнее сотни рек.
Он как бы видел всю страну
Отсюда, с высоты, –
Всей нашей жизни глубину,
Любимых лиц черты...
Отчизне верно он служил
Послужим ей еще,
Как будто Сталин положил
Сам руку на плечо.
Порозовел чуть-чуть восток,
Чуть прояснилась тьма,
И трубки быстро он поджег,
И ринулся с холма.
И только в яме лег во мгле,
С гранатою в руках,
Как клочья стали и камней
Пошли под облака.
Над ним огнем пылала высь,
Пока тот ад сверкал,
Осколки мелкие впились
И в плечи и в бока.
Вел Кучеров саперный взвод
И верить не хотел:
Лежит в обломках грозный дот
Над грудой вражьих тел.
И всякий, кто туда придет,
На черный этот вал,
Лишь глыбы дикие найдет,
Где взрыв отбушевал.
И встанет, видом поражен,
На голые холмы
И вспомнит Кучерова он,
Как вспоминаем мы!
1940
|