|
Широкогубый, темнолицый, Сидит он, трубочку сосет. Он на конгрессе, он в столице, Он по-варшавски кофе пьет. Он видел маленькое чудо, Когда огромный голый цех Был превращен из темной груды В дворец, сверкающий для всех. Он чудо видел и побольше, Почти похожее на сон, – Когда пришли в столицу Польши Борцы за мир – и с ними он. Подумать только – даль какая. «А я вот эту даль люблю!» И, дым из трубочки пуская, Он вспомнил родину свою. Там на границе необъятных Лесов желтеют шалаши, Да, труден будет путь обратный К истокам девственной души, Где сел соломенные ульи, Жандарма белого мундир, Где по туземцам свищут пули... Какая там борьба за мир? Он сахар помешал в стакане; И всё же толпы земляков Несут Стокгольмское воззванье Внутри бамбуковых стволов. Они неграмотны – ну что же, В чем дело – толком расскажи, В футлярах крокодильей кожи У них на поясе ножи. И он уж видел не однажды, Бамбуки сложены у стен, На них свой знак зарублен каждым, Чернильных подписей взамен. И счет зарубок на бамбуках – Он всё растет от новых встреч, Не думал дед, качая внука, Что внук в Варшаве скажет речь. На Нигер Висла не похожа, Волной свинцовой в берег бьет, Но он о ней расскажет тоже, Когда до Нигера дойдет. Варшава будет жить в нем годы, Свою имеет он мечту: Чтоб в гости все пришли народы В его далекий Тимбукту! 1951
|