Садится солнце. Едем тише...
Вдали виднеется село.
Чернеют хат беленых крыши
И ветхой мельницы крыло.

Вот подъезжаем, – хаты, хаты –
И зелень яркая вкруг хат;
Садочки вишнями богаты,
И сливы зрелые висят.

И там и сям кусты калины,
И мак качает головой,
И рдеют ягоды рябины,
Как щеки девушки степной.

И залюбуешься невольно
Житьем привольным степняка.
«Здесь отпрягай, ямщик, – довольно:
Нам дальше ехать не рука!..

Знать, люди здесь молились богу;
Смотри: какая благодать!..
Здесь отдохнем и в путь-дорогу
Тихонько тронемся опять...»

Стемнело вдруг... Заря алеет;
С лугов прохладою несет,
Зеленой степи даль синеет, –
И тихий вечер настает.

С полей вернулися девчата,
Пришли и парубки с работ –
И собрались у ветхой хаты,
Где старый дед-кобзарь живет.

«Сыграй-ка, старый, нам, дедуся, –
Кричат девчата старику: –
Про «Грица» или про «Марусю»,
Про ту, что кинулась в реку». –

«Ой, надоели вы, девчата», –
Старик ворчит; а сам берет
Со стенки кобзу, и у хаты
Он сел, – играет и поет.

Поет, и льется песня стройно
И жжет сердца девчат огнем...
А ночка синяя покойно
Плывет над дремлющим селом.
1879