|
Средь мрачной и сырой темницы, Куда украдкой проникал, Скользя по сводам, луч денницы И ужас места озарял, – В цепях, и грозный и угрюмый, Лежал Хмельницкий на земле; В нем мрачные кипели думы И выражались на челе. Темницы мертвое молчанье Ни стон, ни вздох не нарушал; Надежду мести и страданье Герой в груди своей питал. «Так, так, – он думал, – час настанет! Освобожденный от оков, Забытый узник бурей грянет На притеснителей врагов! Отмстит холодное презренье К священнейшим правам людей; Отмстит убийства и хищенье, Бесчестье жен и дочерей! Позорные разрушит цепи И, рабства сокруша кумир, Вновь водворит в родные степи С святой свободой тихий мир. Покроет ржа врагов кольчуги, И прах их ветер разнесет, Застонут нежные супруги, И мать детей не обоймет. А ты, пришлец иноплеменный, Тиран родной страны моей, Мучитель мой ожесточенный, Чаплицкий! трепещи, злодей! За кровь пролитую, за слезы И жен, и старцев, и сирот, За всё – и за сии железы Тебя мое отмщенье ждет!.. Но где о вольности мечтаю? Увы! в темнице дни влача, Свой век, быть может, окончаю От рук презренных палача! И долго, может быть, стеная Под тяжким бременем оков, Хмельницкого страна родная Пребудет жертвою врагов!» Чела страдальца вид суровый Мрачнее стал от думы сей, И на заржавые оковы Упали слезы из очей. Вдруг слышит: загремели створы, Со скрипом дверь отворена, – И входит, потупляя взоры, Младая, робкая жена. «Кто ты? – Хмельницкий изумленный Представшей незнакомке рек: – Оковы ль снять?.. о, час блаженный! О, если б этот час притек! Или, с жестокою душою, С презреньем хладным на очах. Ты не пришла ли надо мною Ругаться, зря меня в цепях?» – «О нет! – приветно произносит, – В душе любви питая жар, Жена Чаплицкого приносит Тебе с рукой свободу в дар». «Жена Чаплицкого!» – «Мученье И вместе мужество твое Вдохнули в душу мне почтенье И сердце тронули мое: Я полюбила – и пылала Из сих оков тебя извлечь; Я связь с тираном разорвала; Будь мой!» – «Я твой!» – «Прими свой меч!» «Мой меч! – Хмельницкий восклицает, – Жив бог!.. и ты погиб, злодей! Заря свободы засияет От блеска мстительных мечей!» Сребрила дол царица нощи, В брега волною Днепр плескал, Опенив удила, у рощи Нетерпеливый конь стоял. Герой вскочил, веселья полный, Летит – и зрит поля отцов, И вкруг его, как моря волны, Рои толпятся Козаков. «Друзья! – он к храбрым восклицает, – За мной, чью грудь волнует месть, Кто рабству смерть предпочитает, Кому всего дороже честь! Сам бог поборник угнетенным! Вожди – решительность и я! Навстречу ко врагам презренным, На Воды Желтые, друзья!» И вот сошлися два народа, И с яростью вступили в бой С тиранством бодрая свобода, Кипя отвагою младой. Сармат, и храбрый и надменный, Вотще упорствовать хотел; Вотще, разбитый, побежденный, Бежал мечей и метких стрел. Преследуя, как ангел мщенья, Герой везде врагов сражал, И трупы их без погребенья Волкам в добычу разметал!.. И воцарилася свобода С тех пор в украинских степях, И стала с счастием народа Цвесть радость в селах и градах. И чтя послом небес желанным, В замену всех наград и хвал, Вождя-героя – Богом данным Народа общий глас назвал. 1821
|