1


Балтийский дым, балтийский ветерок.
Весне неможется, весне уже не спится.
В тени – нестаявший ледок,
Тревожные прохожих лица.

Дворов и коридоров гром
Разыгрывается в подворотнях,
Платформ просторный разговор,
И очерк сапога (на вывеске)
Имеет вид самостоятельный и гордый.

Кругом плывет бульварный чад,
Расцвет весны-в подсохнувших скамейках.
Ты здесь на севере идешь не в лад,
Твой голос ладожский хрипит на Невках.

За Охтенским мостом – наплывы льдин,
Покрытых сероватой пеной,
И, Шкиперский пролив разгромоздив,
Выходят катера размеренно на смену

И выдыхают ранним утром чернь,
Что цвета свеже-тиснутых полос.
И дождь прошел, он первый, а затем –
Медлительных каналов маслянистый лоск.

И воздух мокрой шерстью пахнет,
Сырым канатом, снегом талым,
И солнце прячется в бушлат, на вахте,
И отдежурив час – другой, скользит у палуб.

Или вот так: повиснет алым шаром,
Чуть выпуклым и чуть усталым,
Покрытое белесоватым паром
Над зданьями Раздольной дамбы.

От зимней сырости еще не отдышались переулки,
Дворы, как угольные ямы кораблей,
Вот Ленинград – где с Достоевских улиц
Ушел Раскольников, раскрыта настежь дверь...

2


Над отмелями черных крыш
Стоит апрель. Он в речь немытых окон
Вставляет реплики лучей скупых, и брызжет
Капель, зимы разворошив окопы.

А Сад Трудящихся наполнен зябким ветром,
И в музыке твоих просторных площадей,
Деревьев голых призрачно заметен
Веселой жизни думчивый разбег.

Еще стоят китообразные баржи,
Чернея вздувшимися ребрами в каналах,
Их скоро выведут в речную жизнь,
И взявши на буксир, доставят их,
Еще немного сонных на канатах.

Они пойдут, скрипя и не качаясь по Фонтанке,
К порту, где первый караван пришел судов,
Тут начинается живая перебранка
Команд, сирен, причалов и гудков.

Здесь штабеля стоят, дыша сосной Карелы,
И лес от пароходных труб выбрасывает дымы,
(Я ими начал стих, – они теперь куда как смелы,
Вот, например, у «Пестеля» они совсем седые.)

Тебя я узнаю в рассветном часе,
В переговоре фабрик и порта,
В районе Выборгской, где утреннюю надсырь
Свистки прорезали, согрели фрезера.

Где день – он точно вычерчен на кальке,
Расчеты сделаны, он выверен и взят
В оправу планов новой Балтики,
Рожденной заново в Октябрь.

Ты крыльями моста Свободы поднят,
И до сих пор той осени кострами освещен,
Ты вырос как! смотри, вот – он мой город
Ведет годам свой большевистский счет.

За корпусами красными «Электросилы»,
В Московское шоссе ватагою домов войдя,
Ты вырастаешь молодым массивом,
И топи пустырей ты одеваешь в диабаз.

За Угольною гаванью на рейде
Пестро и строго стали корабли,
Морями дальними, чуть отдыхая, бредят
Их мужественные борты.

На берегу, по рельсам ходят автовозы,
Лебедки возятся, спуская грузы в трюм –
Здесь все – гекзаметра размер, медлительная проза
Пакгаузов – просторный, деловитый шум.

Пушнины тут распухнувшие кипы
На спинах потных носят чрез мостки,
Погрузочный расчет идет без хрипа,
Внизу поблескивают росчерки реки.

Здесь даже поздней ночью слышен ритм отгрузки
Станков, и согнут черный локоть крана;
Под утро свет в права вступает тусклым,
Но склады открываются обычно рано –

Порт начинает глубоко дышать.
1931