Чернеют небеса – шалаш.
Меняет вечер краску.
Шел снег. И поезд шел. И шла
ночь к Новочеркасску.
Туман, пятна.
Темно, непонятно.
С трудом себя карабкал
по ночи... по горе ли...
И что ни дом – коробка,
черней, чем погорелец.
Город – идет в гору.
Но лишь взобрался город-оборвыш –
тут тебе – площадь, ширь – собор вишь!
Путь до небес раздели пополам –
дотуда дойдут купола!
А за собором средь сора и дерьма,
эдакой медной гирей,
стоит казак, казак Ермак,
Ермак – покоритель Сибири.
Ермак не один:
из ночи и льдин
встает генерал Каледин,
За ним другие. Из снега и тумана,
из старого времени клятого
скачут по улице, по улице атамана
Платова.
Мчит на рысях «краса Расеева»!
С-под шапок свисают пряди.
Може, едет и дед Асеева,
може, и мой прадед.
Из веков испокон,
будто снова в огонь,
под бубны и тулумбасы –
трется конь о конь,
золотится погон,
и желтеют на ляжках лампасы.
Электро-глаз под стеклянной каской
мигнул и потух... Конфузится!
По-новому улицы Новочеркасска
черны сегодня – от вузовцев.
И вместо звяканья сабель и шпор
на дурнях с выправкой цапли –
звенит комсомольский смех и спор
да мысли острее сабли.
Закройся, ушедших дней лабаз!
Нет шпорного диня и дона.
Ушли генералы в бессрочный запас, –
один на Кубани сияет лампас –
лампас голубой Волго-Дона.