Слышал – вас Молчанов бросил,
будто он предпринял это,
видя, что у вас под осень
нет «изячного» жакета.
На косынку цвета синьки
смотрит он и цедит еле:
– Что вы ходите в косынке?
да и... мордой постарели?
Мне пожалте грудь тугую.
Ну, а если нету этаких...
Мы найдем себе другую
в разызысканной жакетке. –
Припомадясь и прикрасясь,
эту гадость вливши в стих,
хочет он марксистский базис
под жакетку подвести.
«За боль годов,
за все невзгоды
глухим сомнениям не быть!
Под этим мирным небосводом
хочу смеяться
и любить».
Сказано веско.
Посмотрите, дескать:
шел я верхом, шел я низом,
строил мост в социализм,
недостроил и устал
и уселся у моста́.
Травка выросла у мо́ста,
по мосту́ идут овечки,
мы желаем – очень просто! –
отдохнуть у этой речки.
Заверните ваше знамя!
Перед нами ясность вод,
в бок – цветочки, а над нами –
мирный-мирный небосвод.
Брошенная, не бойтесь красивого слога
поэта, музой венча́нного!
Просто и строго
ответьте на лиру Молчанова:
– Прекратите ваши трели!
Я не знаю, я стара ли,
но вы, Молчанов, постарели,
вы и ваши пасторали.
Знаю я – в жакетах в этих
на Петровке бабья банда.
Эти польские жакетки
к нам провозят контрабандой.
Чем, служа у муз по найму,
на мое тряпье коситься,
вы б индустриальным займом
помогли рожденью ситцев.
Череп, што ль, пустеет чаном,
выбил мысли грохот лирный?
Это где же вы, Молчанов,
небосвод узрели мирный?
В гущу ваших ро́здыхов,
под цветочки, на́ реку
заграничным воздухом
не доносит гарьку?
Или за любовной блажью
не видать угрозу вражью?
Литературная шатия,
успокойте ваши нервы,
отойдите – вы мешаете
мобилизациям и маневрам.