Дверь. На двери – «Нельзя без доклада».
Под Марксом, в кресло вкресленный,
с высоким окладом, высок и гладок,
сидит облеченный ответственный.
На нем контрабандный подарок – жилет,
в кармане – ручка на страже,
в другом уголочком торчит билет
с длиннющим подчищенным стажем.
Весь день – сплошная работа уму.
На лбу – непролазная дума:
кому ему устроить куму,
кому приспособить кума?
Он всюду пристроил мелкую сошку,
везде у него по лазутчику.
Он знает, кому подставить ножку
и где иметь заручку.
Каждый на месте:
невеста –
в тресте,
кум –
в Гум,
брат –
в наркомат.
Все шире периферия родных,
и в ведомостичках узких
не вместишь всех сортов наградных –
спецставки, тантьемы, нагрузки!
Он специалист, но особого рода:
он в слове мистику стер.
Он понял буквально «братство народов»
как счастье братьев, теть и сестер.
Он думает: как сократить ему штаты?
У Кэт не глаза, а угли...
А может быть, место оставить для Наты?
У Наты формы округлей.
А там в приемной – сдержанный гул,
и воздух от дыма спирается.
Ответственный жмет плечьми: – Не могу!
Нормально... Дела разбираются!
Зайдите еще через день-другой... –
Но дней не дождаться жданных.
Напрасно проситель согнулся дугой.
– Нельзя... Не имеется данных! –
Пока поймет! Обшаркав паркет,
порывшись в своих чемоданах,
проситель кладет на суконце пакет
с листами новейших данных.
Простился. Ладонью пакет заслоня
– взрумянились щеки-пончики, –
со сладострастием, пальцы слюня,
мерзавец считает червончики.
А давший по учрежденью орет,
от правильной гневности красен:
– Подать резолюцию! – И в разворот
– во весь! – на бумаге: «Согласен»!
Ответственный мчит в какой-то подъезд.
Машину оставил по праву.
Ответственный ужин с любовницей ест,
ответственный хлещет «Абрау».
Любовницу щиплет, весел и хитр.
– Вот это подарочки Сонечке:
Вот это, Сонечка, вам на духи.
Вот это вам на кальсончики... –
Такому в краже рабочих тыщ
для ширмы октябрьское зарево.
Он к нам пришел, чтоб советскую нищь
на кабаки разбазаривать.
Я белому руку, пожалуй, дам,
пожму, не побрезгав ею.
Я лишь усмехнусь: – А здорово вам
наши намылили шею! –
Укравшему хлеб не потребуешь кар.
Возможно простить и убийце.
Быть может, больной, сумасшедший угар
в душе у него клубится.
Но если скравший этот вот рубль
ладонью ладонь мою тронет,
я, руку помыв, кирпичом ототру
поганую кожу с ладони.
Мы белым едва обломали рога;
хромает пока что одна нога, –
для нас, полусытых и латочных,
страшней и гаже любого врага
взяточник.
Железный лозунг партией дан.
Он нам недешево дался!
Долой присосавшихся к нашим рядам
и тех, кто к грошам присосался!
Нам строиться надо в гигантский рост,
но эти обсели кассы.
Каленым железом выжжет нарост
партия и рабочие массы.