(Разговорчики с эйфелевой башней)Обшаркан мильоном ног. Исшелестен тыщей шин. Я борозжу Париж – до жути одинок, до жути ни лица, до жути ни души. Вокруг меня – авто фантастят танец, вокруг меня – из зверорыбьих морд – еще с Людовиков свистит вода, фонтанясь. Я выхожу на Place de la Concorde. Я жду, пока, подняв резную главку, домовьей слежкою ума́яна, ко мне, к большевику, на явку выходит Эйфелева из тумана. – Т-ш-ш-ш, башня, тише шлепайте! – увидят! – луна – гильотинная жуть. Я вот что скажу (пришипился в шепоте, ей в радиоухо шепчу, жужжу): – Я разагитировал вещи и здания. Мы – только согласия вашего ждем. Башня – хотите возглавить восстание? Башня – мы вас выбираем вождем! Не вам – образцу машинного гения – здесь таять от аполлинеровских вирш. Для вас не место – место гниения – Париж проституток, поэтов, бирж. Метро согласились, метро со мною – они из своих облицованных нутр публику выплюют – кровью смоют со стен плакаты духов и пудр. Они убедились – не ими литься вагонам богатых. Они не рабы! Они убедились – им более к лицам наши афиши, плакаты борьбы. Башня – улиц не бойтесь! Если метро не выпустит уличный грунт – грунт исполосуют рельсы. Я подымаю рельсовый бунт. Боитесь? Трактиры заступятся стаями? Боитесь? На помощь придет Рив-гош. Не бойтесь! Я уговорился с мостами. Вплавь реку переплыть не легко ж! Мосты, распалясь от движения злого, подымутся враз с парижских боков. Мосты забунтуют. По первому зову – прохожих ссыпят на камень быков. Все вещи вздыбятся. Вещам невмоготу. Пройдет пятнадцать лет иль двадцать, обдрябнет сталь, и сами вещи тут пойдут Монмартрами на ночи продаваться. Идемте, башня! К нам! Вы – там, у нас, нужней! Идемте к нам! В блестеньи стали, в дымах – мы встретим вас. Мы встретим вас нежней, чем первые любимые любимых. Идем в Москву! У нас в Москве простор. Вы – каждой! – будете по улице иметь. Мы будем холить вас: раз сто за день до солнц расчистим вашу сталь и медь. Пусть город ваш, Париж франтих и дур, Париж бульварных ротозеев, кончается один, в сплошной складбищась Лувр, в старье лесов Булонских и музеев. Вперед! Шагни четверкой мощных лап, прибитых чертежами Эйфеля, чтоб в нашем небе твой израдиило лоб, чтоб наши звезды пред тобою сдрейфили! Решайтесь, башня, – нынче же вставайте все, разворотив Париж с верхушки и до низу! Идемте! К нам! К нам, в СССР! Идемте к нам – вам достану визу! 1923
|