Аудитория сыплет вопросы колючие,
старается озадачить в записочном рвении.
– Товарищ Маяковский, прочтите лучшее
ваше стихотворение. –
Какому стиху отдать честь?
Думаю, упершись в стол.
Может быть, это им прочесть,
а может, прочесть то?
Пока перетряхиваю стихотворную старь
и нем ждет зал,
газеты «Северный рабочий» секретарь
тихо мне сказал...
И гаркнул я, сбившись с поэтического тона,
громче иерихонских хайл:
– Товарищи! Рабочими и войсками Кантона
взят Шанхай! –
Как будто жесть в ладонях мнут,
оваций сила росла и росла.
Пять, десять, пятнадцать минут
рукоплескал Ярославль.
Казалось, буря вёрсты крыла,
в ответ на все чемберленьи ноты
катилась в Китай, – и стальные рыла
отворачивали от Шанхая дредноуты.
Не приравняю всю поэтическую слякоть,
любую из лучших поэтических слав,
не приравняю к простому газетному факту,
если так ему рукоплещет Ярославль.
О, есть ли привязанность большей силищи,
чем солидарность, прессующая рабочий улей?!
Рукоплещи, ярославец, маслобой и текстильщик,
незнаемым и родным китайским кули!