О Дельвиг, Дельвиг! что награда И дел высоких, и стихов? Таланту что и где отрада Среди злодеев и глупцов? Стадами смертных зависть правит; Посредственность при ней стоит И тяжкою пятою давит Младых избранников харнт. Зачем читал я их скрижали? Я отдыха своей печали Нигде, нигде не находил! Сычи орлов повсюду гнали; Любимцев таинственных сил Безумные всегда искали Лишить парения и крил. Вы, жертвы их остервененья, Сыны огня и вдохновенья, Мильтон, я Озеров, и Тасс! Земная жизнь была для вас Полна и скорбей, и отравы; Вы в дальний храм безвестной славы Тернистою дорогой шли; Вы с жадностию в гроб легли. Но ныне смолкло вероломство: Пред вами падает во прах Благоговейное потомство; В священных, огненных стихах Народы слышат прорицанья Сокрытых для толпы судеб. Открытых взору дарованья! Что пользы? – Свой насущный хлеб Слезами грусти вы кропили; Вы мучилась, пока не жили. На небесах и для небес, До бытия миров и века, Всемощный, чистый бог Зевес Создал счастливца человека. Он землю сотворил потом В странах, куда низринул гром Свирепых, буйных великанов. Детей Хаоса, злых Титанов. Он бросил горы им на грудь, Да не возмогут вновь тряхнуть Олимпа твердыми столпами, И их алмазными цепями К ядру земному приковал, – Но, благостный, он им послал В замену счастья, в утешенье Мгновенный призрак, наслажденье, – И человек его узрел, И в призрак суетный влюбился; Бессмертный вдруг отяжелел. Забыл свой сладостный удел И смертным на землю спустился: И ныне рвется он, бежит, И наслажденья вечно жаждет, И в наслажденьи вечно страждет, И в пресыщении грустит! Но скорбию его смягченный, Сам Кронион, отец вселенны, Низводит на него свой взор, Зовет духов – высокий хор, Зовет сынов своих небесных, Поющих звук нектарных чаш В пеанах мощных и прелестных. Поющих мир и жребий наш, И рок, и гнев эринний строгий, И вечный ваш покой – о боги! Все обступают светлый трон Веселой, пламенной толпою, – И небо полно тишиною, И им вещает Кронион: «Да внемлет в страхе всё творенье: Реку – судеб определенье, Непремеияемый закон! В страстях и радостях минутных Для неба умер человек, И будет дух его вовек Раб персти, раб желаний мутных, И только есть ему одно От жадной гибели спасенье, И вам во власть оно дано: Так захотело провиденье! Когда избранники из вас, С бессмертным счастьем разлучась, Оставят жребий свой высокий, Слетят на смертных шар далекий И, в тело смертных облачась, Напомнят братьям об отчизне, Им путь укажут к полной жизни: Тогда, с прекрасным примирен, Род смертных будет искуплен!» И всколебался сонм священный, И начали они слетать И об отчизне сокровенной Народам и векам вещать. Парят Поэты над землею, И сыплют на нее цветы, И водят граций за собою, – Кругом их носятся мечты Эфирной, легкою толпою. Они веселий не бегут; Но, верны чистым вдохновеньям. Ничтожным, быстрым наслажденьям Они возвышенность дают. Цари святого песнопенья! В объятьях даже заблужденья! Не забывали строгих дев: Они страшились отверженья; Им был ужасен граций гнев! Под сенью сладостной прохлады За чашей пел Анакреон; Он пел тебя, о Купидон, Твои победы я награды! И древним племенам Эллады – Без прелести, без красоты – Уже не смел явиться ты. Он пел вино – и что же? Греки Не могут уж, как скифы, пить; Не могут в бешенстве пролить Вина с реками крови реки! Да внемлют же Поэтам веки! Ты вечно будешь их учить – Творец грядущих дарований, Вселенная картин и знаний, Всевидец душ, пророк сердец – Гомер, – божественный певец! В не связанной ничем свободе Ты всемогущий чародей, Ты пишешь страсти и людей И возвращаешь нас Природе Из светских, тягостных цепей. Вас вижу, чада Мельпомены: Ты вождь их, сумрачный Эсхил, О жрец ужасных оных сил, Которые казнят измены. Карают гнусную любовь И мстят за пролитую кровь, В руке суровой Ювенала Злодеям грозный бич свистит И краску гонит с их ланит, И власть тиранов задрожала. Я слышу завыванье бурь: И се в одежде из тумана Несется призрак Оссиана! – Покрыта мрачная лазурь Над ним немыми облаками. Он страшен дикими мечтами; Он песней в душу льет печаль; Он душу погружает в даль Пространств унылых, замогильных! Но раздается резкий звук: Он славит копий бранный стук И шлет отраду в сердце сильных. Л вы – благословляю вас, Святые барды Туискона! И пусть без робкого закона По воле ваша песнь лилась: Вы говорили о высоком; Вы обнимали быстрым оком И жизнь земли и жизнь небес; Вы отирали токи слез С ланит гонимого пороком! Тебе, души моей Поэт, Тебе коленопреклонен ье, О Шиллер, скорбных утешенье, Во мне ненастья тихий свет! В своей обители небесной Услышь мой благодарный глас! Ты был мне всё, о бард чудесный, В мучительный, тяжелый час, Когда я говорил, унылый: «Летите, дни! вы мне немилы!» Их зрела и святая Русь – Певцов и смелых и священных, Пророков истин возвышенных! О край отчизны – я горжусь! Отец великих, Ломоносов, Огонь средь холода и льдин. Полночных стран роскошный сын! Но ты – единственный философ, Державин, дивный исполин, – Ты пройдешь мглу веков несметных, В народах будешь жить несчетных – И твой питомец. Славянин, Петром, Суворовым, тобою Великий в храме бытия, С своей бессмертною судьбою, С делами громкими ея – Тебя похитит у забвенья! О Дельвиг! Дельвиг! что гоненья? Бессмертие равно удел И смелых, вдохновенных дел, И сладостного песнопенья! Так! не умрет и наш союз, Свободный, радостный и гордый, И в счастьи и в несчастьи твердый, Союз любимцев вечных муз! О вы, мой Дельвиг, мой Евгений! С рассвета ваших тихих дней Вас полюбил небесный Гений! И ты – наш юный Корифей – Певец любви, певец Руслана! Что для тебя шипенье змей. Что крик и Филина и Врана? – Лети и вырвись из тумана, Из тьмы завистливых времен. О други! песнь простого чувства Дойдет до будущих племен – Весь век наш будет посвящен Труду и радостям искусства; И что ж? пусть презрит нас толпа: Она безумна и слепа! 1820
|