|
Стоят пред очами сгоревшие лета. Была моя жизнь благодатно согрета Дыханием близким живого тепла, Невидимым светом из глуби светла. И счастлив я был, иль щадим и лелеем, Как тот, что помазан священным елеем, Но должен таиться и слыть пастухом, Слагающим песни в ущелье глухом. Лишь ныне я понял, святая Пощада, Что каждая лет миновавших услада В устах была мед, а во чреве полынь И в кущу глядело безумье пустынь. Я вижу с порога высоких святилищ, Что вел меня путь лабиринтом чистилищ, И знаю впервые, каким палачам В бесчувственном теле был отдан я сам; Каким причастился я огненным пыткам, Чья память смывалась волшебным напитком. – Затем, чтобы в тихом горении дней Богач становился бедней и бедней. 1915
|