Друг мой лежал в госпитале. Весна над ним бушевала.
Березы к нему простирали зеленую силу свою.
Он мою руку потрогал. – Жить мне осталось мало, –
Сказал он совсем спокойно. – Выполни просьбу мою.

Я одинок, – ты знаешь, может быть, это к счастью.
Мать умерла – я был маленьким. Несколько лет назад
Была у меня невеста. Я с нею встречался часто.
Потом она разлюбила, может быть, к лучшему, брат.

И может, товарищ, от жизни такой вот моей одинокой
Иль оттого, что детишек мне не пришлось растить,
Любил я сажать деревья над Волгой своей широкой,
За каждым новым листочком любил я на них следить,

Глядеть, как они принимались, как почки на них раскрывались,
Как новые веточки рвались в мир – чужой и большой...
Стоит над рекою Волгой – я с ним в разлуке долгой –
Клен, мой любимец маленький, словно сынок меньшой.

Вспомню о нем сейчас я, – и мне становится легче,
Как будто бы тень его листьев мое освежает лицо,
Будто по мне тоскует живою тоской человечьей
Это далекое, милое, русское деревцо.

Верно, мне не увидеться с сыном моим – кленом,
И я прошу тебя, брат мой, на Волгу ко мне загляни,
Приди к моему клену с последним моим поклоном,
Отдохни после дальней дороги в сыновней его тени... –

Так он сказал – и умер. Простился я с ним навеки.
С лица его исхудавшего исчезли боль и тоска...
Время вперед устремилось. Зима заковала реки.
Весной я приехал на Волгу и клен его отыскал.

Зашевелил его листья ветер, с запада дунувший,
Ветер, прошедший сквозь пламя, страдания и бои.
Клен стоял над рекою – русский высокий юноша,
Для жизни, большой и стремительной, расправляющий плечи свои.

Весна подожгла его листья, превратила их в нежное пламя.
Так он стремился к небу, столько в нем было огня,
Что мне показалось: будто охваченная ветрами
Зеленая молодость мира шумела вокруг меня.

Я подумал: как же любил мой товарищ землю,
Как он растением новым стремился украсить ее!
О чем он мечтал возле клена, шуму листвы его внемля,
Реки своей ощущая великое бытие?

Умер он в битве кровавой. Безвестна его могила.
Он был одинок – не оставил ни матери, ни сирот.
Но он не исчез бесследно: его молодая сила
Клейкой веточкой клена стремится в простор, вперед.

Так я стоял над Волгой... И вдруг загремели тучи,
И клен зашумел, и Волга загудела суровой волной,
И ливень упал на землю, стремительный, русский, могучий,
Смерть моего товарища оплакивая со мной.

Слезы дождя живые заволжскую даль оросили,
И с новою силой рванулась вверх молодая трава.
Новые люди рождались в бессмертных просторах России,
Новые ветви вздымали в лесах ее дерева.
1943