Уж золото листвы на ветвях не сверкает.
Они голы: уже идет зима,
И серебром морозным покрывает
Ноябрь дорожки, ветви и дома.

Ноябрь шумит в деревьях. На пригорке
Еще живет трава на солнечных тропах.
Студеный ветер овевает Горки.
Выходит Сталин в почерневший парк.

Давно, давно он в тихих Горках не был.
Лишь полчаса он может здесь пробыть.
Но так волнуют этот дом и небо,
Но разве можно Горки позабыть!

Нет, нет, нельзя взглянуть на это место мельком!
И бродит он, минувшим увлечен.
Вот перед ним знакомая скамейка,
Где он беседовал когда-то с Ильичем.

Вот здесь бродили два великих друга.
Ильич шутил: «Нельзя болеть бойцу».
Но тень болезни, злая тень недуга
Вдруг пробегала по его лицу.

Заря на вышках сосен догорала.
Как передать мне силу их любви!
Здесь сталинское сердце повторяло:
«Живи, Ильич, любимый друг, живи.

Дорогою суровой и прекрасной
Веди народ, не выпускай штурвал
И посылай меня туда, где есть опасность,
Как в час беды в Царицын посылал».

Но пронеслась над нами горя вьюга.
Враг ликовал. Страна жила в бою.
Ильич умолк. Но Сталин был в строю,
В огне атак он принял знамя друга.

Над Горками ноябрьский ветер кружит,
И первый снег по воздуху плывет.
Друзья мои! Кто в мире крепче дружбу,
Чем дружба Ленина и Сталина, найдет?

Над этой дружбой пули пролетали.
Ее встречал угрюмый звон оков.
Враги на эту дружбу клеветали,
Но дружба опрокинула врагов.

И потому по всем путям-дорогам
Она прошла сквозь вражьей злобы шквал,
Что коммунизм своим огнем далеким
Ее в лесах Сибири согревал.

И потому ту дружбу не сломила
Ни власть царя, ни мрак тюремных дней,
Что миллионы тружеников мира
Своей борьбой участвовали в ней.

Прошли года Приехал Сталин в Горки.
Он бродит по аллеям вековым.
Садовник листья жжет. Чуть едкий и чуть горький
Плывет по парку синеватый дым.

И первым льдом ручей безвестный скован.
Деревья погрузились в тишину.
И Сталин из лесного Подмосковья,
Из тихих Горок слушает страну.

Он слышит шум снегов на яростном Казбеке,
Глядит на пограничные посты.
И в новом, радостном советском человеке
Он видит Ленина знакомые черты.

Он слышит песни нашей молодежи,
Далекий шум воздушных кораблей.
И он горюет, что Ильич не дожил
До наших грозных и прекрасных дней.

На тихую скамейку он садится,
На старый дом в безмолвии глядит.
Над Горками ноябрьский ветер мчится,
Проснулся старый парк, волнуется, гудит.

Подходит ночь – холодная, сырая,
Но Сталин бродит в тишине аллей,
Все замыслы и все дела сверяя
С животворящей дружбою своей.

И снова – в Кремль, в ЦК, в огонь работы,
Чтоб гнать вперед, к заветной цели дни!
Огни Москвы горят за поворотом,
Как коммунизма близкие огни.
1940