|
О пытка! Я ль тебя не знаю! Со мной ли ты была слаба! Стирая кровь и пот со лба, Я, как любовник, припадаю На чресла острые твои, Но страшен пыл твоей любви! Твои пеньковые объятья, И хруст взбесившихся костей, И поцелуи, и заклятья – Все то, что не сумею дать я Иной любовнице моей. Узлом завязанное тело, Душа, присохшая к кости... О! До какого же предела Тебе, изгнанница, расти? Взмахни ж крылом и будем рядом, Все выше, дальше, чуть дыша, И вот пред Господом с парадом Идет мертвец с зеленым взглядом, И постаревшая душа. Они идут – огнем палимы – Два вида сущностей иных. И громко славят серафимы Условным песнопеньем их. А там идет еще работа, Кипит последняя борьба, Палач, издерганный до пота, Отбросил волосы со лба. Он встал, взыскательный маэстро, И недоволен, и суров, Над жалкой гибелью оркестра Своих веревочных станков. Ну что ж, здоровая скотина, Чего там думать? Вот я здесь! Возьми, к огню меня подвесь, Сломай мне ребра, жги мне спину! Не бойся, тешь собачью спесь, Веревка сдаст – найдешь дубину! И будь спокоен – вот я весь, Не обману и не покину! ?
|