|
Я груз небытия вкусил своим горбом: смертельна соль воды, смертельна горечь хлеба, – но к жизни возвращён обыденным добром – деревьями земли и облаками неба. Я стёр с молчащих губ отчаянья печаль, под нежной синевой забыл свои мученья. Когда не слышно слов, всему дано звучать, всё связано со всем и всё полно значенья. И маску простоты с реальности сорвав, росой тяжёлых зорь умыв лицо и руки, как у священных книг, у желтоглазых трав играючи учусь безграмотной науке. Из кроткой доброты и мудрого стыда кую свою броню, трудом зову забавы и тихо говорю: «Оставьте навсегда отчаянье и страх, входящие сюда вы». На благодарный пир полмира позову, навстречу счастью засвечу ресницы, – и ничего мне больше не приснится: и ад, и рай – всё было наяву. 1987
|