Я жить устал среди людей и в днях,
Устал от смены дум, желаний, вкусов,
От смены истин, смены рифм в стихах.
Желал бы я не быть «Валерий Брюсов».

Не пред людьми – от них уйти легко –
Но пред собой, перед своим сознаньем, –
Уже в былое цепь уходит далеко,
Которую зовут воспоминаньем.

Склонясь, иду вперёд, растущий груз влача:
Дней, лет, имён, восторгов и падений.
Со мной мои стихи бегут, крича,
Грозят мне замыслов недовершённых тени,

Слепят глаза сверканья, без числа,
(Слова из книг, истлевших в сердце-склепе),
И женщин жадные тела
Цепляются за звенья цепи.

О, да! вас, женщины, к себе воззвал я сам
От ложа душного, из келий, с перепутий,
И отдавались мы вдвоём одной минуте,
И вместе мчало нас теченье по камням.

Вы скованы со мной небесным, высшим браком,
Как с морем воды впавших рек,
Своим я вас отметил зна́ком,
Я отдал душу вам – на миг, и тем навек.

Иные умерли, иные изменили,
Но все со мной, куда бы я не шёл.
И я влеку по дням, клонясь как вол,
Изнемогая от усилий,
Могильного креста тяжёлый пьедестал:
Живую груду тел, которые ласкал,
Которые меня ласкали и томили.

И думы... Сколько их, в одеждах золотых,
Заветных дум, лелеянных с любовью,
Принявших плоть и оживлённых кровью!..
Я обречён вести всю бесконечность их.

Есть думы тайные – и снова в детской дрожи,
Закрыв лицо, я падаю во прах...
Есть думы светлые, как ангел Божий,
Затерянные мной в холодных днях.

Есть думы гордые – мои исканья Бога –
Но осквернённые притворством и игрой,
Есть думы-женщины, глядящие так строго,
Есть думы-карлики с изогнутой спиной...
Куда б я не бежал истоптанной дорогой,
Они летят, бегут, ползут – за мной!

А книги... Чистые источники услады,
В которых отражён родной и близкий лик, –
Учитель, друг, желанный враг, двойник –
Я в вас обрёл все сладости и яды!

Вы были голубем в плывущий мой ковчег
И принесли мне весть, как древле Ною,
Что ждёт меня земля, под пальмами ночлег,
Что свой алтарь на камнях я построю...

С какою жадностью, как плотно я приник
К стоцветным стёклам, к окнам вещих книг,
И увидал сквозь них просторы и сиянья,
Лучей и форм безвестных сочетанья,

Услышал странные, родные имена...
И годы я стоял, безумный, у окна.
Любуясь солнцами, моя душа ослепла,
Лучи её прожгли до глубины, до дна,
И все мои мечты распались горстью пепла.

О, если б всё забыть, быть вольным, одиноким,
В торжественной тиши раскинутых полей,
Идти своим путём, бесцельным и широким,
Без будущих и прошлых дней.

Срывать цветы, мгновенные как маки,
Впивать лучи, как первую любовь,
Упасть, и умереть, и утонуть во мраке,
Без горькой радости воскреснуть вновь и вновь!
1902