1Вдохновенные речи Про соцстроительство. Где? В Кремле, В бывшем царском покое. В президиуме правительство? Правительство. Да какое! Ораторша – дельная, Не балаболка, А по виду – Так «молода-зелена», Трактористка, Ударница И комсомолка – Паша Ангелина. Ее слово и дело Живут неотторженно, Между словом и делом Разрыва нет злого. Овацией Зал отвечает восторженно На каждое меткое, Звонкое слово. «Мы, комсомолки, Овладели машинами, В горючем Не знаем перерасхода. Победного знамени В соревнованье с мужчинами Мы не уступим, А держим – Три года! В мужской бригаде Машины С изъянцами: Две – плетутся в ремонт. Две – у них на буксире. Мы свои привели С песнями, с танцами, На исправном ходу Все четыре!» Речь была эта Песнью Призывно-плакатной, Колхозной победой Над агротехникой Косной, Чудом Паши Ангелиной, Трактористки знатной, Комсомолки Орденоносной! 2«История одной семьи». Материалы не мои. Об этом было в «Комсомолке» – Село. Убогая изба. Отец мой бедствовал. Судьба Его не гладила по холке. Искал работы он везде, То был шахтером, то батрачил, Пред кулаком – в лихой нужде – Себя корежил и корячил. Рвался к земле, брался за плуг: «Начну хозяйничать сам-друг». Такую делал тож попытку. Но изо всех его потуг Не получалося прибытку. Нужда хватала за бока, До срока старили заботы. На стороне у кулака Пришлось опять искать работы. Избушка наша – хлев точней, Где клоп царил и нас тиранил, – Мой дед не мог сказать о ней, Кто и когда ее сварганил. В ней, отживавшей долгий век, Как приходило время к ночке, Семейством в десять человек Сбивались мы, как сельди в бочке. Все спали вместе. Теснота. На всех два рваных одеяла. И уж какая духота В избушке о-полночь стояла! Нас, детвору, отец и мать Хотя безграмотные оба, От книг не стали отнимать. Мудра ли сельская учеба? Мать говорила иногда: «Сама б училась, будь моложе. Вы, детки, если б не нужда, Могли бы в люди выйти тоже, Прошли бы, не были б глупы, Иль в доктора, или в попы. Больной... Что жаль ему, больному? Он часто доктору иному, Чтоб не болеть и не страдать, Готов последнее отдать. А у попа того доходней, Жизнь – не загадывай вперед: По крайней милости господней С живых и с мертвых поп дерет!» Винить ли мать за эти речи? Нужда ей гнула спину, плечи. Судила так она ль одна? Такие были времена. Мать нам желала лучшей доли, А долей что звалось? Не то ли, Как за чужой кормиться счет? Кто был богат? Кому почет? Тем, что, держась былой морали, Живых и мертвых обирали. Но материнская мечта Мечтой осталась. А на деле Жизнь оказалася не та. Окончив школу еле-еле, Мы, двое братьев, мелкота, Узнали, как горят на теле Следы хозяйского кнута. В своем хозяйстве неустройка, – Не всем удача на веку, Не ходит счастье к бедняку, – Отец и я с братишкой – тройка – Пошли в неволю к кулаку. «Пойдем к тому, кто побогаче, – Сказал отец, – нельзя иначе. Кому висеть уж на суку, Тот, не сорваться чтобы с петли. Гляди, сука покрепче нет ли!» Кулак же, Савин, был таков, Кулак средь прочих кулаков: Навалит он работы вволю, Из нас последний выжмет сок, Все ж у него на нашу долю Побольше выпадет кусок. Но нам все время выпадало За труд наш каторжный так мало, Что дома та ж была нужда. – А десять ртов насытить просто ль? – Так все мы черствым хлебом вдосталь Не наедались никогда. Да, жили мы в те дни отпето. На девятнадцатом году Советской власти вспомню это И сам руками разведу: Как жили мы в таком аду?! То, что случилось с бедным людом, Когда пришел советский строй, Мне представляется порой Непостижимо-чудным чудом. Отец мой жив, и мать жива. Но жизнь – совсем другая бирка. Вы посмотрели б, какова У них колхозная квартирка! Они уже девятый год Вовсю работают в колхозе. Корова есть, свинья, приплод, Хороший сад и огород. Одеты, сыты, есть доход. Не пляшут босо на морозе. Я помню мать, ее глаза И крик, что ей не сыновья мы, Когда мы с братом образа Таскали в мусорные ямы. А через семь годков она ж – В году... в тридцатом, помню точно, – Вошла в такой безбожный раж, Так фронт безбожный сбила прочно, Что поп, облапив попадью, Забрал пожитки и – адью, К чертям куда-то смылся срочно. Брат, Николай, в селе родном При эм-те-эсе агроном. Иван, учиться став ретиво, Был политграмотным на диво, Парторга в нем имел колхоз, Как говорится, первый номер, – В колхозе было много слез, Когда его не стало. (Помер. Его свалил туберкулез.) Брат, Константин, был в Красном Флоте, Способный. Младший командир. Теперь, пока не сорван мир, В колхозе – в тракторной работе. Я сам уже пятнадцать лет Держу пред родиной ответ: Быв комсомольцем поначалу, Пришел к партийному причалу, Несу, как знамя, партбилет, – Партсекретарь уже три года Одной из воинских частей, Стоящих там, где ждет невзгода Всех, в край наш ищущих прохода. Лихих, непрошенных гостей. Скажу о сестрах. Харитина Была безграмотна, темна. Теперь – не та совсем картина, – На честь ударница она, А книжку тащит даже в поле. Елена – детработник в школе, С утра до ночи занята. А Надя – учится. И та И эта – обе в комсомоле. Сестра четвертая – о ней, О чудесах ее бригады Рассказ бы вышел подлинней. Как мы, родные, были рады, Что удостоилась она (Об этом знает вся страна) Великой чести и награды. Брат, Константин, кричал «ура». Когда прославилась сестра, И, не держа порыва в тайне, Сестру на честный вызвал «бой»: «Я соревнуюся с тобой На тракторе иль на комбайне!» Вот где веселое житье! Да... о сестре любимой нашей Я упустил сказать: ее Зовут – Ангелиною Пашей. 1936
|