Когда мне почтальон подаст письмо «с оплатой»,
Последний грош отдам, но я письмо возьму.
Я ждал его, я рад убогому письму:
Конверт замасленный, вид выцветшей, измятой

Бумаги дорог мне, – он сердцу так знаком!
В печальных странствиях, в блужданиях по свету,
Я сохранил себя природным мужиком
С душой бесхитростной, и детски рад привету

Сермяжной братии, посланью из глуши
От мужичков единокровных:
В густых каракулях, в узоре строк неровных
Застыла сердца боль и скорбь родной души.

* * *


«Здорово, брат! Земной от нас тебе поклон.
Составить соопча письмо – твои соседи
Сегодня собрались у Коренева Феди,
А пишет Агафон.
Живём попрежнему, берложные медведи.

От нас каких вестей!..
В столице ноне ты, там ближе до властей,
Там больше ведомо, – ты нам черкни что-либо.
Спасибо, брат, не забываешь нас!
За три рубля твои спасибо.
Здесь пригодилися они в тяжёлый час:

Тому назад не будет, чай, недели –
Нуждались в деньгах мы для похорон:
Лишился деда ты, скончался дед Софрон.
Давно уж дед хирел, и вот – не доглядели:
В минувший четверток, не знамо как, с постели

Сам поднялся старик полуночной порой
И выбрался во двор, да на земле сырой
Так, без напутствия, и умер под сараем.
Покой душе его!.. Пусть старички уж мрут!
И нам-то, молодым, охти как ноне крут
Да горек жребий стал!.. До сроку помираем...

В чём держится душа!.. Разорены вконец.
Не зрим ни прибыли, ни толку.
К примеру – твой отец:
Последнюю намедни продал тёлку!
За годы прежние с нас подати дерут,
Уводят тощий скот, последнее берут.
Выдь на голодный двор – и вой подобно волку!

Ни хлеба нет, ни дров;
А холод лют, зима сурова...
Чай, не забыл ты Прова?
Под праздник угорел со всей семьёю Пров:

Бедняк берёг тепло, закрыть спешил печурку...
Вся ночь прошла, лишь днём, уже почти в обед,
Тревогу поднял Фрол-сосед,
Да поздно... Кое-как спасли одну дочурку...

Что было слёз – не говори!
Больших два гроба, малых три...
Ревели всей деревней.
К Арине тож пришла беда, к старухе древней:

В губернии, в тюрьме повешен внук.
Душевный парень был, охочий до наук, –
Книжонку сам прочтёт, нам после растолкует.
В понятье нас привёл. Бывало, всё тоскует
О доле нашей...»
– Эх! нет больше сил читать!..
1908